Избегание общения

В течение нескольких лет Марси старалась избегать общения с нами. Те немногие слова, которые ею обычно произносились, причем вполне отчетливо, ни к кому конкретному не относились. Когда она что-нибудь говорила, то всегда обращалась к пустому месту. Однако нет сомнений в том, что, когда мы разговаривали с ней, она совершенно отчетливо слышала голоса, идущие откуда-то снаружи; в ответ на такое вторжение Марси затыкала уши. Еще очень долго девочка продолжала пресекать подобным образом все наши попытки заговорить с ней. То, что она могла услышать, являлось всего лишь раздражающим шумом, но отнюдь не потому, что он навязывался извне, а, скорее всего, из-за того, что он требовал от нее определенного понимания. Казалось, что исключительно в редких случаях до нее доходил смысл всего услышанного. Однако так происходило только тогда, когда содержание наших слов и их эмоциональное предназначение оказывались в тесном созвучии с ее внутренними переживаниями. Поскольку ни один из внешних стимулов не воспринимался девочкой как нечто реально существующее, поэтому ничто из приходящего из внешнего мира, за исключением тех воздействий, которые совпадали с переживаниями Марси, не вызывало у нее ни малейшей ответной реакции.

Любите азартные игры? Проходите регистрацию в казино, получайте вулкан престиж бонусы и тестируйте автоматы абсолютно бесплатно.

Это не так уж и странно, как может показаться на первый взгляд. Не исключено, что, еще будучи младенцем, ребенок воспринимает послания, идущие от матери, только в том случае, если они соответствуют его внутренним переживаниям. Все остальное может служить для него всего лишь благоприятным эмоциональным фоном; понимание значения сигнала им избегается, за исключением случаев, когда подобное значение уже присутствует в нем самом. Но что наиболее очевидно, так это то, что большая часть всего услышанного должна быть заранее представлена в ребенке, тогда как остальное лишь приблизительно напоминает поступающую информацию. На такой способности — отвечать на внешние воздействия, даже если информация не отвечает внутренним переживаниям ребенка,— и базируется последующее обогащение его внутреннего мира. Благодаря этому становится все более возможным отсылать и получать послания величайшей сложности. Однако с самого начала, а также некоторое время спустя разница между отсылаемой информацией и внутренним опытом ребенка должна быть невелика, а иначе сообщение не пройдет. Если же количество посланий чрезмерно велико и угрожает нежелательная интеграция внутреннего мира ребенка, то все послания могут попросту стереться.

Это говорит о том, что Марси могла реагировать исключительно на те сообщения, которые соответствовали ее внутренним переживаниям. Реакция девочки не означала принятия того, что мы «понимаем» ее, а предполагала различие между тем, кто понимает, и тем, кого понимают. В это время такое разграничение было недосягаемым для Марси. С одной стороны, ее существование всячески поддерживалось, а с другой — сталкивалось с помехами, вмешательством в ее пространство. Если это было ощущение вмешательства, тогда все посылаемые сообщения попросту стирались; если же наибольший перевес находился на стороне поддержки ее существования, то сообщению разрешалось дойти до осознания.